И тут началось. То крокодил у них не ловится, то кокосы братская страна подвезла с истекшим сроком годности, то буряты забурились, то олигархи пальмы по завышенным ценам продают. В общем, там воруют, тут грабют, а народ настолько охамел, что требует зарплату, льгот и безвизовый режим с безнавигаторным, периодически впадающим в маразм соседом.
Такой он, народ. Ты им Луганду, а они тебе «де бесплатный газ». Как ни пыжился вождь, а аборигенам островитянская жизнь оказалась не по душе. Поэтому каждодневно грозят вождю бунтом, сотрясая воздух перегаром и поставленными в рамках гуманитарной братской помощи бумерангами.
Не справляясь с завышенными требованиями обеспечения комфорта, поступающими от неблагодарных аборигенов, временная пиратская администрация, в морде лица ПЛУТницкого, решила отвлечь внимание коренного населения от урчащих желудков, используя для этого метод Лаврова-Конякина. Метод достаточно прост. Найти виновного и создать виноватость.
И тут народ увидел его. Да, да, именного его, Туку. От виток истории. Так это да, таки, да. Тука, вообще, он жил на другой части острова, к аборигенам не захаживал. Во-первых, это не гигиенично, а во-вторых, там братские туземские войска шастают. А вот свою половину острова Тука содержал в образцовом порядке. Периодически раздавал звездюлин тунеядцам из Партии островных регионов, которые по привычке пытались что-то крымзить или слэнээрить. Его метод тумакового управительного пендуля, заставляющий работать даже пустившего корни коррупционера, мог претендовать на Нобелевскую премию в сфере управления неуправляемым.
Аборигены Луганды, попадая на отуковеченную часть острова, испытывали непреодолимое желание попросить у Туки политического убежища. А шо? Зарплату платят в деньгах, а в не в фублях. Пенсии там, соцгарантии, льготы, медицина, дохтора, магазины, работа, салоны. И запах того старого, допиратского времени, с ароматом роз, сирени, копченого сальца и отбивнушек. Рассказы об иной, непонятной, яркой и сытой жизни будоражили аборигенов и заставляли сомневаться в островитяно-политической линии вождя. В Луганде из вышеперечисленного все это было. Когда-то. Но помнили об этом только старожилы.
Поэтому чтобы избежать бунтов, министерством ПЛУТонической политики было решено перевести Туку. Ага. Он же, типа, на тукольском разговаривает. А они, типа, не понимают по-тукольски. У них, типа, свой, аборигенский. Хотя читала я тот тукольский, тот же аборигентский, но без мата.
И аборигены перевели Туку. Не, не через дорогу. Вот уж эти двусмыслия языковые. В смысле текста перевели, базара. Типа, пусть аборигены знают, с кем имеют дело. И напечатали на пальмовом листе переведенную речь Туки. Мол, выступал и сказал, сам, лично, а это все слышали. Сожру всех, сказал. А тех, кого не сожру, на костер или в компот. Или на десерт. Да, палить, говорит, вату на пальмовом масле надо, жечь сине-желтым пламенем. В общем, в переводе, Тука выглядел явным ватомасоном, ватоненавистником и шовиватистом. А, забыла сказать. Те, аборигены, кто считает себя народом Луганды, называют себя ватниками. Ну, племя такое, ватное. Вымирающий вид.
Они, ватники, конечно, сильно обиделись на Туку. Еще бы. Они вымирающий вид, их в Краснокочанную ватную книгу нужно занести, а он их - жрать. Не кошерно! И пошли обиженные возить воду вождю. Откуда ж им знать, что за правильный и удобный перевод не сказанной Тукой речи переводчик получил от вождя личную пальму с видом на пальму. Блин, жалко аборигенов. Они так никогда и не узнают, что же на самом деле сказал Тука.
Олена Степова
Комментариев нет :
Отправить комментарий